Все (кроме совсем уж двоечников) помнят со школы, что Байкал - самое большое по объему пресной и пока еще чистой воды озеро в мире. Кто постарше, помнят еще отрывок из песни про "славное море, священный Байкал, грозный корабль - омулевую бочку", а также легенду про красавицу Ангару. Лично я сверх этого не помнил почти ничего. Хотя в Баргузинском заповеднике служители искренне уверены в том, что весь мир знает их соболей.

Давно мне хотелось хлебнуть прямо из озера питьевой воды (после наших-то загаженных рек и прудов) и побродить в сибирских зарослях. Потому и поехал. Впечатлений довольно много. Для тех, кто торопится, но хочет узнать, стоит ли ему туда ехать предназначена глава "ДАТЫ, ЦИФРЫ, ФАКТЫ". Для остальных, желающих окунуться в тот мир, имеет смысл читать все подряд.

Побывать на Байкале стоит. Можно самим напрямую найти через Интернет Иркутские турфирмы. Связаться с ними, взять билет на самолет до Иркутска. Далее они все организуют сами. Заказывать путешествие сразу по всему Байкалу ни к чему. Это будут сплошные переезды. Вполне достаточно побродить по удивительно красивому острову Ольхон, посетить Баргузинский заповедник и прилегающие к нему горячие источники.

Но я ленив на орг.хлопоты (звонить, искать, покупать билеты,...). Поэтому поехал туда вместе с нашими давними друзьями, фирмой "Коллекция приключений" с 4 по 20 августа 2000 г.

Трудно назвать это походом. Да, мы тащим рюкзаки, палатки, спальники, костровое, еду. Но при этом передвигаемся в основном пассажирами на электричках, грузовиках, катерах, паромах и т.д. На ногах - крайне редко. Этот маршрут у фирмы был еще не обкатан и назывался экспедицией "Кругосветка по Байкалу". Многие места мы вместе с ними проходили впервые. Мы - испытатели и подопытные одновременно.

Озеро Байкал находится в Сибири, относительно недалеко от границы с Монголией. Озеро достигает примерно 600 км. в длину, 50-70 км. в ширину и 1.6 км. в глубину. Вода холодная, а потому чистая. В Байкал впадает свыше 330 рек, а вытекает лишь одна - Ангара. Из впадающих рек на слуху названия Селенга и Баргузин.

В августе тепло, змеи есть только теоретически. Вечером бывают комары и мошка, но на вполне терпимом уровне (В Карелии или даже под Ленинградом эта напасть гораздо страшнее). Клещи бывают, но нас как новичков не кусали. Зато на Байкале есть омуль (вкусный), нерпа (с глазищами как блюдца), красивые камни, горячие источники, медведи, эдельвейсы (как корм для коров), шторма, уйма чистой воды и иностранцев.

Первая неожиданность сучилась сразу же по приземлению в Иркутске. Одна из двух наших Инн получила в багаже чужой рюкзак. Точнее, было так. В зале аэропорта, где выдают багаж, каждый получает свой рюкзак и выходит из зала. И вот когда все получили свое и вышли, через сорок минут ожидания в зале остались двое - Инна и незнакомый ей рюкзак. Куда улетел ее собственный - неизвестно. Как правило содержимое всех походных рюкзаков по большому счету одинаково. Мы ей так и сказали - бери его и иди с ним. Наверняка там есть и спальник, и теплые вещи. Но она гордо отказалась от чужого и осталась без ничего. Так и прожила весь поход налегке.

Временной сдвиг относительно Москвы - 5 часов, поэтому поначалу тяжеловато. После больших городов непривычно, сойдя с самолета, почти сразу оказаться за пределами аэропорта. Тут все компактно - город рядом, гостиницы рядом, Ангара - вот она.

Иркутск - город на месте слияния Ангары и Иркута. Кривоватый, по русски бессистемный, с помпезным центром и провинциальными улочками. Здесь смешались хрущевские панельные уродцы, кирпичные купеческие хоромы дореволюционной постройки, деревянные частные домишки с резными наличниками и более поздние сооружения в стиле модернизма. Несколько православных храмов, в одном из которых разместили дурацкий декоративно-прикладной музей. Еще в одном то ли венчался, то ли крестился тот самый Колчак.

Интересно погулять по городу. Ставни на окнах, как элемент стиля. Белье на веревках. Рано пустеющие улицы и закрывающиеся на ночь ставни. Пестрая смесь России, Европы и немного Китая. Древние избы и ночные клубы, множество иностранцев (в основном европейцев) и правосторонних японских и корейских автомобилей. Из меню в ресторане. Первые блюда: суп из отварных пельменей; суп с пельменями по сибирски. Салаты и закуски: Нежный салат-коктейль с ... колбасой!

В магазинчиках и лавках можно купить сибирские камни (чароит, яшму, лазурит, агат, апатит, хрусталь и т.д.), а также смолу хвойных деревьев вместо жвачки. Есть неплохая копченая рыба (омуль, сиг и пр.)

Из гостиниц - две дорогие (типично совковые "Ангара" и "Интурист") и ряд маленьких. Уже на обратном пути остановились в одной из таких частных под названием "Бабр". Она расположилась в Доме Сперанского. Замечательный старинный двухэтажный дом из толстого бруса (вероятно лиственницы). Высокое крыльцо, ведущее на второй (парадный) этаж. В номерах потолки из красивой чуть темноватой сосны. Древние латунные ручки и крючки на дверях. Все это сразу же вызывает восторг, несколько убывающий по мере выяснения того, чего нет (горячей воды, туалета в номере, лампочек, полотенец и пр.) Но самое обидное, что персонал абсолютно ничего не знает о Сперанском, кроме того, что он был офицером, а потом известным революционером. И еще у меня в памяти крепко связались эта гостиница и гибель нашей атомной подводной лодки "Курск". Именно у Сперанского я услышал эту страшную новость.

Еду на весь поход закупали на местном оптовом рынке. Все брали ящиками и упаковками. Еще бы - нас почти 20 человек, часть которых идет не 2 недели, как моя семья, а целых 3. И тут мы влетели. Не сильно, но обидно. Закупили тушенку. Много. Написано "говяжья". Нарисована корова. Оказалось, что "мясо" соевое! А от говядины только некая жировая жидкость. Правда узнали об этом уже в лесу на Байкале. Если б не байкальская рыба и отдельные перекусы в местных столовых, точно бы стали вегетарианцами.

Первая встреча с рекой состоялась еще в Иркутске. Ангара - стремительна и холодна. Говорят, что вода в ней даже летом всего 7 градусов по Цельсию.

Не смотря на гадкую погоду (ветер и дождь) очень хотелось окунуться в эту сильную реку. Но вблизи от гостиницы берег был забран высоченным парапетом. Спросил у юных аборигенов на роликах, как спуститься к реке. Они махнули рукой в неопределенность, сказав, что там есть Верхняя набережная, где можно подойти к воде. Пройдя в этом направлении пару кварталов, решили уточнить у более зрелого местного. И наткнулись на интересный экземпляр - "музыканта с будуна". Ему хотелось проветрить трескучую от вчерашнего голову. Поскольку для этого требовался ветер, он повел нас на остров, рассказывая о своих гастролях (в прошлом) по всей стране, об Иркутске и вообще о жизни.

Во время купания дождь с ветром усилились. Мы с отважной дочкой Надей быстренько залезли в поток Ангары. Сергей засомневался и, зайдя только по щиколотку, быстренько выскочил. Тут зазвонил его мобильник, по которому он кому-то в Москве навешал лапшу о купании в Ангаре. Музыкант засомневался в этичности телефонных рассказов, мол, так по телефону можно вообще наговорить что угодно, и Сергей решил сделать доказательство. Он снова залез неглубоко в воду с трубкой в руке и заставил сфотографировать его в таком виде.

Позже, дня через два мы добрались до истоков Ангары. Красивое и необычное место. Обычно, когда видишь реку соединяющуюся треугольником с озером, то всегда река втекает в озеро, а не наоборот. В данном случае озеро "впадало" в реку. Ранее на этом месте был порог. Но после строительства ГРЭС, вода поднялась и пороги исчезли. От них осталась лишь маленькая вершина, именуемая "шаманий камень". С ним связан ряд легенд. Как древних (о красавице Ангаре, решившей убежать от отца к любимому Енисею), так и современных (о целебной силе этого камня).

В детстве, читая классиков, я часто не понимал до конца (и от этого раздражался) смысла многих эпитетов, типа: бирюзовый, лазурный, агатовый, слюдяной, нефритовый, яхонтовый, сердоликовый, обсидановый и т.д. Никогда не видя соответствующих камней или красок, трудно вообразить, о чем идет речь.
То же самое можно сказать и о растениях. "Пахло багульником", "запах полыни", "аромат чабреца", "засушенный эдельвейс". До тех пор, пока я не увидел, потрогал, понюхал, эти фразы я пропускал мимо сознания. Мне казалось, что классики просто выпендривались.

Может поэтому мне сейчас доставляет удовольствие перечислять цветы, минералы, зверюшек, которых удалось на Байкале увидеть и потрогать. Словами я не смогу точно передать цвет раух-топаза или вкус шикши, но зато вы будете знать, что именно на Байкале можно вживую, а не из книжек узнать что это такое.

Озеро вытянуто наискосок параллелям и меридианам. Поэтому если быть точным, то один конец Байкала лежит на юго-западе, а другой - на северо-востоке. На юго-западном конце озера расположены селения Слюдянка и Листвянка. К ним мы добирались по железной дороге. Попутчиками были типичные дачники и грибники, совсем как в подмосковье. Для большего сходства не хватало только толпы попрошаек и мелких торговцев.

Ближе к Слюдянке стали разносить копченых, еще теплых и потому особо вкусных рыб-омулей, прося за них всего по четверти доллара. Слюдянка - большой рабочий поселок. В нем живут железнодорожники и горные рабочие. В глубоких шахтах добывают слюду и еще какие-то минералы. Отсюда и название. Некоторые тропинки ослепительно сверкают на солнце тысячами чешуек слюды. На окраинах слюда валяется толстыми плитками и даже кусками, вросшими в другие камни. В плитке слюды толщиной 1 сантиметр находится около 1050 слоев прозрачных слюдинок. Давным давно такими пластинами "стеклили" она.

Местным жителям слюда, мрамор и ряд других красивых камней настолько привычны, что их абсолютно не замечают, как мы не замечаем землю под ногами. Даже для сувениров не используют.

Я обратил внимание на необычно светлый асфальт. Оказалось, что гравий для него тоже делают из мрамора. Мраморной крошкой забрасывают лужи. Мраморным песком засыпают ямы с фундаментом.

Белоснежные, сахарные и нежно розовые глыбы мрамора опоясывают берега в качестве волноломов и для укрепления берега от размывания. Удивительно, что местные как будто не видят этой природной красоты. Набережная в центре этого городка завалена булыжниками, стеклами, консервными банками. А самая официальная ее часть, где в это время пьянствовали и пели песни по поводу Дня железнодорожника, вообще выложена уродливым бетонным ограждением.

Зашли в некий частный музей камней, где вместо билетов каждый сдает около доллара (30 рублей) на пожертвования. Мужик-хозяин собрал действительно интересную коллекцию. Жена довольно бойко и геологически профессионально проводит экскурсию. Под камни построено отдельное двухэтажное здание, где внизу расположена коллекция, а вверху выставка-продажа. Камни лежат и на улице. Вызывает уважение само упорство в этом виде бизнеса. Но любой китаец, японец или даже чухонец (балт) сразу отметил бы примитивность композиции. Это особенно заметно на улице. Стиль соцреализма.

Перпендикулярные дорожки, выложенные обломками каменных плиток и строгие ряды камней, убогий забор, грубая железная дверь. Хозяин делал великолепные снимки дикой природы, но так и не научился у нее гармонии.

Бродя вдоль берега за краем поселка мы два раза встречались с трубами, из которых что-то бурно хлестало в Байкал. Канализация, отходы, - решили мы. Оказалось, что нет! Сливали родниковую воду, заливающую шахты.

Удивительно, что на каждом шагу мы встречаем иностранцев. Из Москвы Байкал кажется несусветной глубинкой. А тут - немцы, поляки, французы, американцы. Пошли купаться. Вода холоднющая. Наши засомневались. А поляки смело так зашли, поплыли. Не могли же мы перед ними ударить в грязь лицом. Патриотизм в глубинах души неискореним (моей во всяком случае).

С вечера и до двух ночи тащились на смешном поезде из 4 вагонов. В первом был магазин в котором на остановках местным жителям продавали хлеб, пиво и что-то еще в мешках. Последний вагон был пустым товарным. В двух сидели люди - в основном туристы и местные алкаши, рыдающие под нашу гитару.

Ночью вышли на какой-то остановке без единой будки или фонаря. На ощупь, увешанные рюкзаками и сумками, потащились вдоль железной дороги в обратную сторону, между скалой и пропастью.

В 4 утра лагерь стоял, мы наконец выпили чая и в начале 5-го расползлись по палаткам.

Уже позже я узнал, что весь этот тяжелый день с двумя поездами был посвящен ... самой дороге !!! Вся эта болтанка в вагонах проходила по участку старобайкальской железной дороги. В путеводителях сделали из этого фетиш!!! Все утверждали, что иностранцы просто душу готовы продать ради проезда по этой дороге в никуда. И мы, глупые, поддались на эту уловку (точнее, не мы, а наши организаторы).

Современные рельсы, шпалы, потрепанные плацкартные вагоны. Несколько якобы древних (100 летних) тоннелей, выложенных особой каменной кладкой без применения цемента. И все ...

Утром я удивлялся, как ночью никто не свалился с обрыва на краю которого разбили лагерь. Забегая вперед, скажу, что обрыв таки взял свое. Перед уходом все торопились и немного нервничали. Саша (начальник) цикнул на дежурную смену по поводу невымытого половника. Юля, бывшая в ту пору частью дежурной смены, в свое очередь прикрикнула на тинейджера Севу. Севе уже не на кого было переложить ответственность. В этот момент он задумчиво застегивал рюкзак, но, услышав вводную, на редкость энергично двинулся выполнять указание. Рюкзак, оставшись в одиночестве, медленно накренился, качнулся и покатился, а потом и полетел вниз, подпрыгивая на камнях, как в лучших гангстерских фильмах летают в пропасть автомобили. В отличие от автомобиля, он в конце не взорвался, а завершил полет в холодных байкальских водах.

Возвращаясь в третий день, отмечу, что он был наполнен ленивыми прогулками к истоку Ангары и переправой на пароме в Листвянку - центр байкальского туризма. Центр туризма оказался банальным поселком, вытянувшимся на полоске ровной земли, зажатой между Байкалом и сопками. Как положено в таком месте сразу у пристани торговали сувенирами - камнями и каменными изделиями из апатита, нефрита, амазонита, лазури, яшмы, опала и конечно же чароита - уникального камня фиолетовых оттенков из месторождения возле реки Чары. Кроме камней торговали свежекопченой рыбой (коптили прямо тут же). Омуль здесь шел уже по полдоллара.

Потом был музей. Не просто музей, а лимнологический. Т.е. посвященный науке об озерах. Там Байкал был представлен во всех разрезах и ракурсах. В центре одного зала стоял объемный макет водной толщи озера. Говорят, что сначала макет сделали пропорциональным. Но получилась довольно плоская тонкая пластина. Высокое начальство из Москвы приказало увеличить масштаб глубины на несколько порядков. Получилось солидно, толсто, массивно.

Понравились чучела рыб (омуль, сиг, щука, осетр), нерп, орланов. Тетенька гид виртуозно и даже эмоционально около часа рассказывала нам об уникальности озера, его воды, флоры и фауны, периодически призывая сохранять его чистоту и помогать ему. А я все не мог понять, чем же я в далекой столице могу помочь или навредить озеру. Ведь помойку на берегу могут сделать или убрать только сами местные. Выловить всю рыбу или наоборот, помочь ей могут только они.

Уже третий день нас водили мимо лавочек и магазинчиков с каменными безделушками. Народ покупал и покупал. Правда в основном самое дешевое и безвкусное. Мне же по настоящему понравились лишь миниатюры по камню, встретившиеся только один раз. В отличие от всех других изделий, здесь каждая работа была уникальной. Художник брал камень и пытался видеть в нем картину, созданную сочетанием цветов, трещин, впадин и выступов. Оставалось только чуть ярче обозначить то, что он увидел. Немного подрезать или подрисовать. Не было ни похожих камней, ни похожих сюжетов. Это было именно произведение творца. Не всегда удачное, но всякий раз новое.

Во всех городках и поселках, что мы видели, на улицах пасутся телята и прочая скотина. Они мирно бродят среди вагонов на станции и вдоль катеров в порту. Их можно погладить или сфотографироваться на память, не платя при этом никому и не спрашивая разрешения.

А крапива в здешних краях вовсе не похожа на привычную нам крапиву двудомную. Здесь растет ее разновидность, внешне напоминающая нашу высокую полынь-чернобыльник. Не ожидая опасности, мы несколько дней подряд обжигаемся, пока урок не усваивается.

С утра мчимся со всем скарбом в порт Байкал, садимся в Метеор (судно на подводных крыльях) и несемся весь день через Байкал (636 км). В порты почти не заходим. Остановки делаем напротив каких-то невидимых глазу делянок и ждем подхода катера-челнока или рыбацкой лодки. Иностранцы бурно реагируют на каждую такую остановку. На самом деле ничего особенного - капитан сгружает редкого промежуточного пассажира или обменивает у туземцев рыбу на хлеб и спиртное.

Отход Метеора задержался. Чтобы не скучать, мы с Валерой (иркутским инструктором) устроили спарринг на палубе какого-то ржавого судна. Красота. День на судне несколько утомителен. Едим бутерброды, запивая минералкой. У них на Байкале при всем богатстве природы, в воде не хватает йода и его вместе со фтором добавляют в продаваемую бутылками воду.

Путь на судне с подводными крыльями через весь Байкал занимает 11.5 часов. Забавно, что примерно столько же времени лететь только на других крыльях из Москвы в американские штаты Калифорния или Невада.

Северобайкальск, куда мы прибыли - молодой город, построенный строителями БАМа. Уже уезжая мы увидели в нем приличный центр, некий даун-таун. Но тот район, где нас поселили был классическим барачным захолустьем. Все дома - дешевые фанерно-картонные времянки. Строители энтузиасты, возводившие какой-нибудь город-сад, не догадывались, что эти бараки не снесут, а сделают частью города. Кому-то в таких бараках придется прожить до конца дней, а может и их детям.

В городе попадаются трогательные следы былой пропаганды и энтузиазма типа плакатов "БАМ- это наша судьба" "Здесь будет город".

Не знаю, что у них с экологией, но слишком часто попадаются засохшие ели. Зато со спиртным полный порядок. Уже ночью мы нашли в радиусе одного - двух кварталов целых 4 круглосуточных торговых точки. Водка была из Москвы, Дагестана, Новосибирска, Мордовии. Местную байкальскую водку мы так и не увидели.

У барака-турбазы красивое название "Таежик". Из Москвы, запав на название я нафантазировал черте-каких красот. В жизни - это пара ветхих строений с прогнувшимися потолками, кучей комнат без мебели и единственным туалетом. Спим в спальниках на матрацах, брошенных на пол. Зато рядом - местная достопримечательность, Первый детский садик Северобайкальска, разумеется, тоже в виде одноэтажной коробки без единого детского сооружения во дворе.

Полдня прождали транспорт, ошиваясь вокруг бараков. Разгильдяйство и бюрократия - те еще. Полчетвертого поехали на мелкие озера. Мелкие - это значит прогретые солнцем. Смешно, с утра нас запугивали, чтобы мы не брали с собой мыло на горячий источник, чтобы не нарушать экологическое равновесие. Запрет остался в голове и распространился на озеро. Но когда приехали и увидели, какая там помойка на берегу, были просто ошарашены. Машин вокруг озера, людей, пустых бутылок, пакетов, битого стекла, порубленных деревьев не меньше, чем в Москве, а может и больше. Местные объясняют это конфликтом городских и районных властей, которые не могут решить - кому убирать. Интересно, а как же люди. Считается, что они уже неисправимы? Впрочем, плавать было замечательно. В лесу созрела брусника, шикша, шиповник.

Заехали в некий бурятский центр. Разумеется, тоже в бараке на базе бывшего Дома пионеров. Несколько энтузиастов, которым видимо совсем перестали платить зарплату, придумали две игры. Одна - нечто вроде воскресно-приходской буддийской школы. Другая - возрождение культуры бурятского этноса. Впечатление как от обычного художественной самодеятельности или школьного кружка.

Сначала сбивает псевдосерьезный антураж: комната с бритым ламой в оранжевых одеяниях, дымящиеся благовония, портреты далай-ламы и буддийских храмов. Только начинаешь проникаться почтением, как спустя 20 минут встречаешь этого же "ламу" в коридоре в вытянутых трениках адидас, хихикающего над подружками.

Умилил непрофессионализм в сочетании с непосредственностью. Пели песни и даже танцевали в национальных костюмах. Молодцы. Дали нам сфотографироваться в их нарядах. По словам Инны, мне идет их костюм, особенно в сочетании с боевой шапкой и штандартом из конского волоса. У ребят есть красивые планы - показывать обряды на природе, организовывать ночевку в юртах. Как всегда нет денег.

Вот их координаты: Республика Бурятия. город Северобайкальск. ул.Космонавтов 5. Индекс 671701 Тел. (239) 21860 Центр Баяр. Хободоева Светлана Дармаевна 20109 телефон домашний.

Вечером были в бане. Женщины в городской, мы - в частной в 3 км. от города. Позабавил стиральный порошок какого-то местного завода. Часто в рекламе порошок какой-нибудь раскручиваемой марки сравнивают с "обычным" порошком, чтобы оттенить достоинства первого. А тут имя собственное, указанное на коробке было .... "Обычный порошок". Еще серьезно впечатлила удивительно продуманная конструкция самой бани и особенно парилки. Ее делали не просто с душой, но еще с инженерными знаниями и народной смекалкой.

Снова бардак. Весь день, до шести вечера, слонялись на причале в ожидании заказанного катера с которым заранее обо всем договорились. Галка расстраивалась, что мы можем опоздать к катеру на 5 минут. Катер опоздал на 6 часов. Купались, обгорали на солнце, ели вчерашний борщ, прихваченный прямо в походном котелке.

Весь берег вправо и влево от нас был завален мусором, стеклами. А в глубинах прозрачных байкальских вод просматривались циклопических размеров трубы, тросы, бетонные столбы. Поневоле наблюдая за местными, обнаружил, что у них вообще нет инстинкта убирать что-либо за собой на природе. Для дикарей это естественно. Но у первобытных все отходы легко утилизируются природой. У местных же дикарей в отходы входит железо, стекло, машинное масло, пластик.

Теперь я понимаю, почему иностранцы думают о нас так плохо. Раньше мне казалось, что люмпены есть только в Москве, подмосковье и вообще в европейской части страны, а Сибирь крепка моральными устоями и народной этикой. В этом плане Байкал меня разочаровал.

Говорят, на острове Ольхон в центральном поселке поселилась немка, поставившая себе целью экологическое просвещение местных жителей. Не верю, но уважаю.

Уже на обратном пути мы попали в один город-поселок, где по слухам вообще почти все мужики спились, в результате чего наступил матриархат поневоле.

Всю первую неделю нашего пребывания на Байкале полный штиль. Катер идет ровно. Весь старый, помятый, в наростах краски. На носу валяется местный зеленый коралл. Не зря многие местные называют Байкал морем. И катер у нас хоть и тесный, но морской, выдерживающий крутые шторма.

Под вечер причалили к противоположному берегу. Горячий источник метрах в 500 от берега. До того - дом отдыха в хвойном лесу. Центральная фигура - генератор, размещенный в сарае на главной площади. Трещит так, что слышно за несколько км. Источник "окультурен" деревянными мостками, теплицей с овощами, табличкой, домиком, раздевалками и раздельными купальнями.

Температура воды по справочникам +47 градусов по Цельсию. В купальне, говорят, градуса на 3 пониже. Залезать страшно горячо. Вода безвкусная, минерализация низкая, едва заметная на камнях. Я заподозрил, что это вообще миф. Источник придуман. Рек, ручьев и родников много. Можно взять любой и подогревать воду перед ее выходом наружу. Зря что ли генератор трещит круглые сутки.

По сравнению с источниками Камчатки, этот менее интересен - без цвета, пузырей и запахов. Высокая температура воды незаметно, но быстро и сильно выбивает из колеи. Накатывает сонливость, лень, расслабуха. А у некоторых скачет давление и шалит сердце (если конечно пересидеть больше 3-4 минут целиком в воде или 5-15 сидя по пояс).

Ночью у костра Володю поздравили с Днем Рождения. Дежурная смена сотворила походный торт. Как известно, типичные его компоненты - крошка печенья, вареная сгущенка и все, что есть под рукой - орехи, вафли, варенье, лесные ягоды и пр. С вареной сгущенкой вышел конфуз. После долгой, очень долгой варки на костре закрытых банок, их вскрыли и ...
обнаружили что варили не сгущеное молоко, а эту дурацкую тушенку.

Катер на время наш. С утра мы грузимся на него и чешем на юг, юго-запад. Погода, вопреки всем прогнозам и штормовым предупреждениям, стоит солнечная. Оказывается, мы едем вместе с неким рыбнадзирателем. Поэтому периодически задираем встречных рыбаков на предмет наличия документов, а также заруливаем к знакомым этого рыбнадзора. Вода относительно теплая. Я прыгал за борт, купался.

Берега без людей выглядят замечательно. Поросшие хвойными деревьями склоны сопок с редкими скальными включениями. На берегу песок, крупная галька. На одном из таких пока еще диких мест мы и встали на ночевку. Причалили рано, часов около 5. Руководство свалило вместе с матросами и катером на ловлю рыбы. А мы, разбив палатки, занялись бездельем. По сравнению с составом Камчатского похода в этот раз больше подростков. Поэтому купаемся более целомудренно, мучаясь с просушкой купальников. Но со временем это начинает надоедать. Нудизм берет свое. Большинство начинает купаться голышом, но в сотне метров друг от друга.

На берегу много выброшенных стволов деревьев. От их созерцания проснулась тяга к "робинзонаде", захотелось сделать плот. Других романтиков, как и крепежного материала не оказалось. Поэтому решил действовать "в условиях, максимально приближенных к боевым". Нашел выброшенную волнами доску с несколькими ржавыми гвоздями, огрызок веревки, подсохшие стволы деревьев. Соорудил тримаран. Походил вдоль берега на нем сам, покатал Надю, заморозив ее до синевы (ноги-то были все время в холодной воде).

Улучшил конструкцию и взял матросом Сергея. После него, завершив ходовые испытания, решил отправиться к рыбакам, за мыс. Попутчиков не нашлось.Вышел один. И через минут 40 интенсивной гребли приблизился к мысу. Но катер, словно издеваясь, сделал вираж и ушел вдаль. Я обиделся и пристал к берегу.

Обратно решил идти пешком. Вскоре понял, что путешествуя на плоту надо брать с собой обувь. Идти босиком по камням отвратительно. Поскольку дело происходило в баргузинском заповеднике, я вспомнил о медведях. Тем более, что их помет валялся вблизи от лагеря. Эта мысль чрезвычайно быстро донесла меня до лагеря. Уже на походе обнаружил жену, заботливо несущую мне навстречу тапочки. Было чертовски приятно и от заботы, и от тапочек после камней.

Снова идем на катере (кораблике метров 16-17 в длину). Развлекаемся тем, что гоняемся за крохалями (разновидностью уток). Идем вдоль Баргузинского заповедника, известного больше всего соболями и чуть меньше медведями.

Зашли в центральную контору. Замечательная деревенька, где много ученых. Изба с табличкой "гостиница". Музей с камнями, чучелами и схемами. Мертвый катер на воздушной подушке. Замечательная поляна с заповедными травами, которые нельзя топтать. Но более всего потряс теплый источник. Никогда бы не догадался, что подарок природы можно так испоганить. На краю болотца стоит цементный склеп, возле которого пасется скотина. Внутри грубые шершавые цементные стены, ржавые трубы, толстые грязные шланги. Центральную часть помещения занимает безобразная яма в дно которой вмурованы две ванны. Даже имея за спиной опыт проживания в казарме, я побрезговал залезать в эти ванны.

Прошли на катере еще некоторое время и с третьей попытки пристали к дикому берегу. Почему с третьей? А вы думаете легко легко пристать к необорудованному берегу, имея глубоко посаженный киль? Высадка напоминает десантирование. Рюкзаки с полубака сбрасываем тем, кто стоит в воде. А вот с женщинами сложнее. Спуск каждой - это отдельное цирковое представление.

Палатки разбили прямо на медвежьей тропе. Хорошая такая, утоптанная.

Заходить в заросли кедрача поначалу жутковато. Но там много голубики, брусники, шикши, шиповника, грибов. Удивительное сочетание песка и растительности. Лишайник растет прямо на песке, покрывая его разноцветными заплатами.

Идем в радиалку в горы (сопки) вдоль реки Шумилихи. Выход отложился приездом на лодке инспектора (дяди Юры) и вместо 10 утра, выходим в 12. При нем оружие - карабин и два попутчика. Дядя Юра колоритен и вызывает уважение своими размерами, мышцами рук, интеллигентностью. (Откуда мышцы, спросил кто-то - наверное качаетесь. Да, ответил он, вот заготовил 150 стогов сена на зиму и так накачался ...)

Один из попутчиков - биолог Ян, другой то ли биолог, то ли геолог - Николай. Поскольку у нас самих было уже два Коли, то для отличия этого третьего прозвали Коля-заповедный.

Мы не очень понимали, зачем нам эта пусть и неожиданно приятная компания. Оказалось - для охраны от медведей и "вообще на всякий случай". Не так давно сбежали уголовники, кого-то убили, завладели оружием. Да и за нами присмотр нужен, чтобы лес не пожгли.

Тропа начинается неожиданно хорошим подвесным мостом над шумной речкой и потом поражает столбиками с таинственными насечками. А нам-то казалось - глухомань. Но места и впрямь девственные. Жильем поблизости и не пахнет. Сюда добираются только "морем". На столбиках - зарубки с римской системой счисления. Попадаются через каждые 100 м. Тропа все время уходит вверх.

Прямо под ногами среди корней стоят могучие белые грибы, симпатичные подосиновики, растут ягоды. Выше начинают попадаться кустики бадуна (в голове прочно путается с "будуном"), черемши и прочих приятно-полезных трав. Наши попутчики флегматично замечают на латинском нечто вроде "абра-кодабрус максимус", срывая травинку и засовывая ее в рот. Бородатый мужик с детским марлевым сачком выглядит колоритно сам по себе. А когда он начинает им что-то вылавливать в небольших озерцах, то как-будто переносишься на страницы "15-летнего капитана".

Биолог Ян ищет гамаруса. Комментируя его поиски, коллеги подтрунивают. Так, что мы сначала воспринимали "гамаруса", как некий прикол. Оказалось, что это очень полезная тварь семейства бокоплавов. Через несколько часов добираемся до озера, как всегда кристально чистого и питьевого. Часть народа ломается и не хочет идти дальше.

Купаемся и идем дальше через болото. Столбики с насечками стоят прямо в чавкающей жиже. Теряется Инна маленькая. Срабатывает закон Мэрфи. На едва заметной тропе попадается единственное ответвление по которому идти не надо. Инна выбирает именно его. Через час Коля-заповедный выводит ее на путь истинный.

Подходим к водопаду. Высота метров 10. Ширина самой выразительной части метра 4. Мелкие струи уходят в скальные отслоения, образуя отдельные душевые кабинки. Фотографируемся одетыми, потом лезем в водопад. Восторг!

Втихаря срывается со скалы Инна большая. Набивает себе кучу красивейших синяков. Часть народа снова отсеивается, остальные идут выше. Заканчиваются даже кустарники. Остаются терпкие травы. Крепостные стены скал все ближе. Вокруг то и дело свистят сурки. Озера идут каскадом. Оставшаяся команда дружно залезает в каждое из них, уже окончательно освоившись и с холодной водой, и с купанием нагишом. В глубоких озерах вода становится все холоднее, синее и еще чище, хотя казалось, это не возможно - быть еще прозрачнее.

Дядя Юра все чаще предлагает повернуть обратно. Но мы рвемся только вперед. Студенты делают это в эйфории, не рассчитывая своих сил. Мы же хотим достичь цели - вершины или хотя бы снежника. Но в километре от снега мы понимаем, что скоро солнце зайдет и, покорив микровершину (1660 м), начинаем обратный спуск.

Женщины и студенты тут же раскисают. Гнавшую вперед эйфорию сменяет усталость и лень. Поминутно у них развязываются шнурки, они проваливаются в ручьи, садятся на камень передохнуть.

Попутчики биологи забавляются, рыча из кустов медведем. Я погоняю женщин дрыном. Так добираемся до первого горного озера. Часть людей уже ушли вниз к лагерю. Пересчитываемся. По количеству нас даже больше, чем должно быть. С одной стороны неба наступают сумерки, с другой - из распадка выползают мрачные дождевые тучи.

Срочно отправляем еще одну группу вниз. Начинается дождь. Остальные дожидаются дядю Юру. Его чуткое ухо таежного жителя якобы уловило какой-то вскрик. Жди теперь его. Глюки, думаем мы. Ну или может медведь. Ан нет. Из кустов появляется дядя Юра с Машей. У Маши нет слов. Ее и без того замечательные большие глаза стали еще крупнее, как у нерпы. Заблудилась.

Достаю из заначки коньяк. Крепкое спиртное я всегда таскаю с собой. Отпаиваем заблудшую, переодеваем в сухое. Армянский коньяк (спасибо Юле) настолько ароматен и восхитителен, что весь Н.З. мы тут же выпиваем по кругу. Трогаемся назад под дождем и вскоре нас окружает плотная черная ночь. Идем, абсолютно не видя ничего под ногами. Даже силуэт впереди идущего теряем каждые пять минут. Из состояния полудремы выводит грохот падения большого Игоря с большим рюкзаком. Каждое его падение приносит пользу - оно обозначает крутой спуск или яму.

Во втором часу ночи выходим к лагерю. Больше всего меня удивляет то, что никто не подвернул ногу. У костра нас ждут. Но у девушек нет сил даже на еду. После такого спуска водка под горячее блюдо очень кстати.

Дождь с утра это всегда противно. Не хочется вставать ни на завтрак, ни в туалет. Терпишь до последнего - лишь бы не вылезать из палатки в холодный дождь. Провисший мокрый тент местами прилип к палатке. Влажные стенки, влажные углы. Мокрые куртки, мокрая со вчерашнего обувь. Есть два варианта - использовать резерв сухой одежды и обуви или выскочить в плавках. Выбираю последнее.

На Байкале штормит. Такой прибой - зубы фиг почистишь. Унесет не только зубную щетку. Катер сбежал на глубину, чтобы не быть выброшенным на берег. Если шторм усилится, он вообще уйдет на базу. И мы надолго останемся здесь одни под дождем.

Поэтому, улучив момент, когда волны поутихли капитан предлагает нам экстренную эвакуацию. Пулей сматываем мокрющие палатки, запихиваем сырые, с прилипшим песком вещи в рюкзаки и штурмуем катер.

Выходим на глубину. Качка. Волны через палубу. Тут-то и начинается морская болезнь. Девушки боялись ее заранее, спрашивали Нефедова: "А как лучше - завтракать или нет перед кораблем?" "А без разницы, - ласково отвечал Саша: -Если поедите, то тошнить вас будет завтраком, если нет - то желудочным соком"

Эстеты блюют с борта. Другие валяются в кубрике и тошнятся в тесном полумраке. Пока была возможность стоял на баке под ветром, дождем и волнами, но потом замерз и ушел к блюющим в тепле. В кубрике сыро и вонюче. Морская болезнь действует на людей немного по разному. По моим подсчетам, сильно страдает каждый четвертый. К счастью, я не из их числа. Поэтому могу наблюдать. Посреди обеденного стола стоит большой полиэтиленовый мешок. В него по очереди тошнятся сидящие и лежащие вокруг стола. Иногда промахиваются и тогда запах становится еще более пронзительным. Кажется, что именно от него напрочь запотел экран моего верного карманного компьютера.

А вообще, спасибо англичанам. Их Psion прошел со мной зимние и летние поездки, вулканы Камчатки, выжженные солнцем каньоны Колорадо, пустыню Сахара, сплав по рекам Кавказа и Турции. Ни разу не подвел он и на Байкале. В качку мы попали потом еще раз. Но она была во-первых, не килевая, а бортовая, а во-вторых, слабее первой. Правда, бортовая качка в сочетании с волнами унесла в пучину больше наших вещей (как то стойки для палатки и тентов, коробку сухофруктов и пр.)

Укачанные штормом, делаем несколько попыток высадится в спрятанном от волн Чивыркуйском заливе. Нас прикрывает полуостров Святой Нос. Но вновь проблемы. На берег можно перебраться только лодкой. А ей при спуске с катера на воду в очередной раз проломили днище. На другом берегу стоят три юрты и рядом с ними баржа-гостиница. Просимся к ним. После долгих переговоров получаем на ночь две юрты.

В полукилометре от них находятся два горячих источника. Продрогшие мы с удовольствием в них отогреваемся. Один - это деревянный колодец примерно 1.5 на 2 метра с приятной теплой водой. Другой 3 на 3 метра и сначала кажется, что в него налили кипяток. Крыши нет никакой. Раздевалка отдельно в форме беседки. Нас продолжают пугать местными страшилками о том, что если после источника окунуться в Байкал, то вскоре скрючит кости и суставы.

В юрте нас набилось на ночлег человек 12-14. Увы, это была не юрта, а лишь жалкая стилизация. В круглом помещении стояли 5 кроватей, занимая почти все пространство. Спали вповалку, но крепко.

Утром криком чайки над ухом раздался пронзительный вопль Юли. Кто-то в темноте поставил сырой рюкзак на ее ботинок. Возмущению не было предела. Нас всех, мирно спящих обзывали эгоистами. Так начинался новый день.

У берега летают прикормленные чайки и временами пронзительно кричат. Чтобы они не будили лагерь, Саша метнул в них камнем с криком: "Подъем". Через минуту из палатки выполз сонный Коля, среагировавший на команду "Подъем". Кормежка чаек, как развлечение. Способы сушки вещей: стелек - в карманах на заднице; палатки - под натянутым тентом.

Попытка похода в горы провалилась. Без тропы мы преодолели лишь километра три. Заросли, скользкие склоны и все тот же дождь.

Отсчет времени идет в обратную сторону. До конца похода остались считанные дни. Сыро, временами противно зябко, а все равно жалко, что так мало осталось. Весь день в дорогах. Сначала на ставшем родным катере, с так и не ставшей близкой качкой. Потом пересели на мощный грузовик "Урал". Самый тот внедорожник для диких мест.

Холмы, сосны, кедрач. Песчаная коса. Потрясающе красивое место. Мрачные тучи, волны, песчаный берег. На нем заброшенные рыбацкие домики, останки деревянных весел, снастей, пробитых лодок и почему-то трупы нерп. На горизонте горы. Вершины теряются в чернильных облаках, из которых струятся по склонам легкие белые туманы. Простор, шум прибоя, дуновение вечности. Какая-то особая энергетика.

Час идем пешком. Вокруг море ягод. Потом везут дальше среди бесконечных до горизонта болот, лежащих прямо поверх намытых Баргузином песков. Паромная переправа через Баргузин. Дети продают пирожки. Вдали прыгает цапля. На другом берегу огромный поселок Усть-Баргузин с по-американски перпендикулярными улицами. После долгих блужданий поселились в гостинице с дискотекой, намеченной именно на этот вечер. В окнах нет форточек, видимо из-за мошки. Не смотря на наличие ресторана (в полутора километрах от гостиницы) поселок кажется убогим. Вокруг красивейший сосновый лес сплошь заваленный бытовыми отходами поселка. Много голодных тощих собак, которые едят все, включая пакеты из-под молока и полиэтилен из-под колбасы. Собак очень жалко, но всех не накормишь. И кто знает, что на самом деле лучше - голодная свобода или сытая жизнь на цепи? А Вы бы что выбрали?

Грузимся на катер прямо в устье реки Баргузин. Вопреки песне, никаких валов он не катит. Тих и спокоен. Слева и справа поля намытых песков. От Баргузина идем через самое широкое (70 км) и самое глубокое (1.6 км) место Байкала к острову Ольхон. Путь занимает около 6 часов. Чтобы скоротать время, играем в кости.

Проплывая на бездной, бросаем туда монетки и пьем воду, черпая ее за кормой. В Москве под "байкалом" мы чаще понимали разновидность газированного напитка. Теперь выражение "попить Байкала" означает именно то, что означает. Вода прохладная и безвкусная. Это глубокое место перед Ольхоном еще в древние времена считалось священным.

Остров Ольхон величественен и суров. Настолько суров, что не дает пристать нашему кораблику. Ютимся у скал и сбрасываем трап прямо упавшие в воду глыбы. Высаживаем женщин на подножие утеса, после чего запихиваем их на верх. Потом тоже самое проделываем с рюкзаками. Женщины все-таки приятнее.

На верху швейцарский луг. В Швейцарии почти никто не был. Но у всех есть в голове свое представление об альпийских долинах. Под ногами ковер из низкорослого ароматного чабреца, разбросанных там и тут эдельвейсов, крохотной душистой полыни и других мелких сухих трав. Лиственничные леса и луга-долины. А закатное небо такое, что до самой темноты на него не скупясь изводят фотопленку.

В сумерках упал поставленный мною столб, подпиравший тент у костра. Странно. Обычно я делаю все основательно. Поднимаю столб, роняя тех, кто сидел на бревне у костра. Оказывается, это они навалясь, уронили мою любимую опору. Галка, сидевшая на бревне, задумчиво вздыхает: "Ну вот, опять ошпарилась кипятком". И идет к Байкалу отмачивать руку.

Утром идем в радиалку. Как всегда гид Валера "обманывает" нас с километражем. Говорит, что туда и обратно примерно 14 км. Реально оказывается не менее 25 км. Однако расстояние не заметно. Время остановилось. В голове проносятся воспоминания детства (я маленький стою среди бескрайнего поля) , мысли о вечности и смысле жизни. Вокруг настолько великолепные места, что хочется остаться здесь навсегда. Хочется летать, парить, нестись над землей. Но как птенцы уток мы разгоняемся, разгоняемся и не можем взлететь. Надя, Сергей, я, каждый по отдельности бежим почти всю дорогу, взбираясь на близлежащие холмы.

Эдельвейсы растут здесь в качестве придорожной травы. В Москве слышишь о них из стихов и песен. Почти никто не знает, как выглядят эти, занесенные в красную книгу, цветы. А тут, на тебе, среди них пасутся коровы.

Рассказывают, что на Ольхоне почти всегда солнечно, все дожди обходят остров стороной. Трудно считать доказательством наш поход, но до и после Ольхона на Байкале было облачно и шел дождь. А перед островом все тучи словно замирали. Зимой здесь в центре озера и Сибири - крайне мало снега! Поэтому травы такие низкорослые и сухие. Особый микроклимат, неповторимая энергетика. Здесь до недавнего времени паслись дикие лошади. Мы встретили табун. Конечно, это были уже не те дикари, но паслись свободно, без привязи, пут и пастухов. Увидев нас, осторожно приблизились, поводя ноздрями и "кося лиловым глазом". Метрах в 10 от нас встрепенулись и ринулись прочь, вслед за вожаком.

Мыс Хобой заканчивался величественными скалами, обрывающимися в море. В двух или трех местах скалы были проткнуты. Сквозь отверстия синел Байкал. Я пробовал по ним лазать, но они рассыпались при малейшей нагрузке.

В каком-то месте моей Надюшке впервые стало страшно высоты. Страхи (фобии) не так уж редко одолевают людей. При этом важен самоконтроль. Мне понравилось, что у дочки он в этот момент сохранился почти в полной мере.

Потом был отъезд. Дорога в дюнах. Остатки ссыльных и рыбацких деревень. Поселок-столица острова. Проблемы с водой и электричеством. Ночевка в палатках без стоек. Завтрак с коровами. И бесконечно долгая дорога до Иркутска.

За две недели похода мы узнали от людей только одну новость - что в Москве случился взрыв в переходе на Пушке. Этого хватило чтобы попереживать, обсудить, посочувствовать и жить спокойно дальше. По возвращению на нас снова обрушился информационный шквал. Каждую минуту сообщали о гибели подводной лодки, катастрофе египетского самолета, преподнося все новые и новые подробности или мифы.

От шторма на море случается морская болезнь и рвота. Но там шторм естественен. СМИ, подчинив наше внимание и саму жизнь, постоянно устраивают нам искусственные шторма. Нет трагедии - нет и новости, и внимания к передаче или газете. А значит, у издателя не будет прибыли. Вот и пичкают нас "событиями", доводя до тошноты.

Как же хорошо отдохнуть от этого прессинга ...

Обмениваясь воспоминаниями о прошедшем, постоянно обнаруживаю не только расхождения в эмоциональной оценке, но и в фактах. Поэтому описанный здесь Байкал - это мой Байкал.

Некоторые девушки даже в самых потрясающих местах острова были погружены в какие-то непонятные проблемы. Одна без перерыва трещала о баксах и сотовых телефонах, другая ныла о еде и питье. Они не чувствовали НИЧЕГО. Оставаясь хорошими ребятами, они были здесь чужими (не для нас конечно, а для здешних мест). Саша как-то дал удачный эпитет походным болтунам - "говорящие головы". Мне кажется более уместным выражение "поколение Пепси".

Я сам - не подарок. Но мне нравилось почти все - качка, шторм, солнце, и то, что попали в задницу при спуске у Шумилихи. Я все это чувствовал, наблюдал, смаковал.

Но если они ходят в походы, то им что-то же нравится? И если не те красоты, что вижу я, то что-то еще, чего я не вижу?

По поверьям бурятов (почти монголов), верховное божество Байкала - некий Бурхан. Ему приносят в жертву обычно что-то белое. Например, молоко.

Сколько я видел, большинство из тех, что к нему обращались, все время что-нибудь просили: хорошей погоды, удачного лова, здоровья, удачи. И если он существует, то как же все мы его достали своими мелкими просьбами. Мне иногда хотелось сделать ему что-нибудь хорошее, ничего не прося в замен. Но как? И что?